БИГ СУР

Перевод с американского А.Герасимовой

1

Церковные колокола бросают на ветер печальную мелодию "Катлин", она разносится над трущобами скид-роу, где я просыпаюсь со стоном, несчастный, бедственно слипшийся после очередной пьянки, и главный стон оттого что сам поломал все инкогнито своего возвращения в Сан-Франциско, надрался как идиот с бродягами в закоулках и поломился прямо в Норт-Бич всех повидать хотя мы с Лоренцо Монсанто заранее в обширной переписке разработали подробный план как я по-тихому прокрадываюсь в город, звоню ему, называю кодовые имена: Адам Юлч или Лаладжи Палвертафт (тоже такие писатели) и он тайно отвозит меня в свою хижину в лесах Биг Сура полтора месяца в безмятежном уединении рубить дрова, таскать воду, сочинять, спать, гулять и т.д. - Вместо этого я врываюсь пьяный в его книжную лавку "Огни большого города" в самый разгар субботнего вечера и все меня узнают (несмотря на маскировку - рыбацкий плащ, шляпу и непромокаемые штаны) и с грохотом катятся в загул по всем знаменитым барам - вот он хренов "король битников", вернулся и поит всех подряд - И так два дня, включая воскресенье, когда Лоренцо по идее должен заехать за мной в "секретную" гостиницу на скид-роу ("Марс-отель" на углу 4-й и Ховард-стрит), но я не отвечаю на звонок, служитель отпирает ему дверь, и что же он видит - на полу среди бутылок валяюсь я, рядом частично под кроватью Бен Фэган, на кровати храпит художник-битник Роберт Браунинг - "Ладно, - думает, - заберу его в следующие выходные, он наверное хочет отвиснуть недельку в городе, как обычно", - ну и уезжает в свой Биг Сур без меня уверенный что поступил правильно, но Боже мой, вот я просыпаюсь - а Бен с Браунингом уже ушли как-то умудрившись втащить меня на кровать, - под эти колокола так печально вызванивающие "Вернись ко мне моя Катлин" в туманных ветрах над крышами мрачно-похмельного Сан-Франциско, ооо вот я и допрыгался, не в силах уже довлачить бренное тело свое даже до спасительного убежища в лесах, не говоря уже о прямохождении по городу - Впервые я покинул дом (дом моей матери) с тех пор как напечатали "Дорогу", книгу "принесшую мне известность" до такой степени что три года меня сводил с ума бесконечный поток телеграмм, звонков, предложений, писем, репортеров, непрошеных гостей (только соберешься писать рассказ, под окном голос: ВЫ ЗАНЯТЫ?), или залетает газетчик в спальню где я сижу в пижаме, пытаясь записать сон - Подростки лезут через шестифутовый забор который я выстроил пытаясь отстоять свое право на личную жизнь - Веселые компашки с бутылками орут под окном кабинета: "Джек, выходи, хорош работать, пошли напьемся!" - Приходит тетка, говорит: "Я не спрашиваю, вы ли Джек Дулуоз, потому что он с бородой, только скажите пожалуйста как его найти, мне нужен настоящий битник на наше ежегодное Шиндиг-парти" - Пьяные визитеры блюют в кабинете, воруют книжки и даже карандаши - Незваные приятели неделями зависают на чистых простынях и сытной маминой кормежке - И я пьяный практически постоянно, чтобы как-то соответствовать этому бардаку, но в конце концов осознаю что окружен превосходящими силами противника, надо бежать, уединение или смерть - А тут Лоренцо пишет: "Приезжай, хижина ждет тебя, никто не узнает" и т.д., и я как уже сказано смылся из дому (Лонг-Айленд, Нортпорт) в Сан-Франциско, проехал 3000 миль в чудесном купе скорого поезда "Калифорнийский Зефир", глядя как мелькает в моем личном окошке Америка, впервые за три года был как следует счастлив, три дня и три ночи в купешке, растворимый кофе и бутерброды - Вверх по долине Гудзона, сквозь штат Нью-Йорк до Чикаго и далее прерии, горы, пустыня, наконец Калифорнийский хребет, все так легко и без усилий, будто сон, не то что трястись на попутках в прежние скудные времена, когда я еще не заработал себе на трансконтинентальный экспресс (по всей Америке студенты и школьники уверены: "Джеку Дулуозу 26 лет и он все время ездит автостопом" - а мне почти 40, я стар, устал, измучен и мчусь в купе по Американской равнине) - Ну и что же, прекрасный старт к убежищу столь щедро предложенному славным стариной Монсанто, только вместо легкого и гладкого продолжения я просыпаюсь пьяный, больной, в мерзости запустения, в ужасе от тоскливого колокола над крышами вперемешку со слезными воплями с улицы, где митингует Армия Спасения: "Сатана - причина твоего пьянства, Сатана - причина твоей распущенности, Сатана подстерегает тебя повсюду - покайся!" - и хуже того: слышно, как старые пьяницы блюют в соседних комнатах, скрипят ступенями, стонут - И этот стон, разбудивший меня, мой собственный стон на скомканных простынях, стон, порожденный чем-то огромным, ухнувшим в моей голове и сорвавшим ее с подушки как призрак.