Умка (Анна Герасимова)

Когда произносят имя Ани Герасимовой, известной как Умка, многие до сих пор реагируют: последняя русская поющая хиппи. Сама Герасимова таким ассоциациям, похоже, не рада. Она давно перестала ездить автостопом и петь на улице. Недавно в составе «Умки и «Броневика» она выпустила виниловую пластинку, которую собиралась презентовать во время концерта 20 декабря. Корреспонденту Пермской Афиши Умка рассказала о советской грамотности, функции Интернета и объяснила, почему русский рок-н-ролл никуда не исчезал.

Вы выпустили виниловую пластинку. Не очень практично по сравнению с тем, что многие музыканты выкладывают музыку сразу в Интернет.

— А мы и в Интернет с удовольствием выкладываем, у нас все там лежит, даже несколько песен с новой пластинки «Closer Sessions». Я бы и больше выложила, но лейбл заинтересован, да и мы тоже в том, чтобы продавать [альбом] как пластинку, потому что это артефакт, настоящая круглая пластинка, ее можно держать в руках. А Интернет как подержишь?

То есть вы с Интернетом на короткой ноге?

— Как средство распространения и хранилище информации это замечательно, но вещи, которые лежат в mp3 в Интернете это не сама музыка, это информация о музыке. Вот ты нажал кнопку, узнал, что да, есть такая Умка, она рок-н-роллы поет. А по нормальному звук можно либо живьем услышать, либо на аналоге: магнитофонной пленке либо виниловой пластинке. Других способов передавать живой звук пока не изобрели. Сейчас очень стараются, чтобы звук, переведенный в цифру, был почти-почти как живой, но мы привыкли к винилу и сразу слышим, что вот это играет цифровая запись. Более того, это играет mp3, а mp3 это вообще не цепляет почему-то.

Вы пользуетесь плеерами, iPod, например?

— Нет у меня ни iPod, ничего. То есть я могу 2 минуты послушать, если мне принесли какую-то музыку со словами: «Анечка, послушай, мы записали новую песенку». Ну я, может, послушаю, скажу «Да, хорошая» или «Да, плохая», но для себя мы слушаем только винил.

Вы в курсе, что «Closer Sessions» нелегально продает интернет-магазин винила gemm.com?

— Не думаю, что нелегально. Скорее всего, они просто узнали, что есть такая заведомо раритетная пластинка. Сейчас вышло [первые] 200 экземпляров, а в целом будет, наверное, 1000, если все пойдет так, как мы задумываем. И в будущем пластинка будет издаваться, если только какой-нибудь американский мейджор не скажет «вау!» и не перекупит права. Но я думаю, что это из области фантастики. И, поскольку «Closer Sessions» заведомо раритетная вещь, есть такие винильщики, которые замечают, когда выходит пластинка на каком-то маленьком лейбле, где больше 1000 экземпляров не выпустят, а, может, не больше 500. И они ее хватают даже не глядя, не зная, что там написано. А потом будут ее друг другу перепродавать и неизвестно даже, будут ли слушать.

В интервью вы упоминали, что принципиально не пишите песен на английском — вроде как не коррелируют с текстами англичан. Хотя к пластинке приложили переводы некоторых своих песен.

— Я не специально. Однажды, когда ездила в Америку и летела на самолете из какого-то города в какой-то, у меня очень сильно активизировался английский язык, и оно все стало само переводиться. Я стала переводить отдельные песни, самые, может быть, переводимые, потому что есть такие, которые основаны на игре слов, и с ними нет смысла возиться. И перевела штук 12-15 этих песенок, а когда возникла волшебная идея издавать в Америке винил, мы сразу подумали, что петь по-английски не будем, но возьмем и на развороте нашлепаем эти переводы. И всякий американец, взяв в руки эту пластинку, будет знать, о чем здесь поется.

Вы филолог по образованию, как относитесь к новым нормам орфографии?

— Я думаю, это мудизм отчаянный. Какие могут быть правила орфографии, если население этой страны на 90% является грамотным всего-навсего в третьем поколении?! Это люди, чьих бабушек и дедушек насильно научили писать при Ленине и Сталине. Люди что-то выучили, какие-то буковки, научились «Иванова» подписываться или «Герасимова», и тут пришел Интернет, лафа, можно вообще включить проверялку и все у тебя уже грамотно. Какие могут быть правила орфографии, все равно 90% населения будет писать безграмотно. Есть 10% с так называемой врожденной грамотностью, я принадлежу к этим немногим процентам. Не потому, что я там какая-то офигенная, но это такое качество, как музыкальный слух, умение крестиком вышивать на машинке. Вот у меня врожденная грамотность, и что, мне это помогло в жизни? Нет. Знаю массу людей абсолютно, полностью безграмотных, и они чудно продвигаются по службе.

Вы перевели на русский «Бродяги Дхармы» Джека Керуака. По-моему, только вы и могли перевести его по-настоящему.

— Вы так думаете, потому что мы похипповали, поездили автостопом, да? И все знали, что такую моду завел когда-то дядя Керуак, который в Америке был. Когда в лохматом восемьдесят каком-то году знакомая моих родителей уезжала Америку, я попросила привезти мне книжку Керуака «В дороге» на английском языке, вот она мне и привезла. Я ее как культовую литературу прочла, а потом через много лет познакомилась с человеком, который переводил Керуака, и он мне сказал: «Давай сделаем книжку пополам. Я перевел «В дороге», а ты переведи что-нибудь еще». А я тогда прочла книжку «Бродяги Дхармы» и с удовольствием ее перевела. Хотя  вообще не люблю сидеть, переводить. Я люблю гулять, путешествовать, песни орать.

Кстати, по поводу песен. Вы в поездах поете?

— Нет. В поездах в основном ездят усталые люди, и мы тоже эти усталые люди. Иногда садишься, в плацкарте особенно, и все такие: «О, у вас гитары, щас, это самое, будем веселиться». Мы говорим «Нет-нет-нет, у нас гитары электрические, никакого веселья, знаете, мы будем спать». И мы спим, когда дают.

Вы как-то наблюдаете за своими поклонниками? Их мнениями, спорами в социальных сетях?

— Я всегда говорю, что слово «поклонник» не люблю, потому что не люблю, когда мне кланяются, а люблю отношения на равных, и считаю, что поклонники это ерунда, а люди должны быть моими друзьями. Я очень слежу за мнением своих друзей: мы завели сообщество в livejournal, и там масса чудесных людей с разных концов света, и мы с ними постоянно дружим, всячески общаемся, вживую в том числе, мы же все время ездим. Иногда, когда время есть после концерта, я сажусь на краешек [сцены] и говорю: «Давайте разговаривать». И мы так разговариваем час, два. Конечно, очень важна отдача, это часть моей работы (смеется).

Еще такой вопрос. Александр Васильев недавно спел «Больше никакого рок-н-ролла», вы исполняете «Вот вам рок-н-ролл во всей красе, я теперь участвую в попсе». Выходит, никакого рок-н-ролла и не было?

— Песня «Рок-н-ролл во всей красе» была сочинена 10 лет назад для смеха, может, даже 12, когда у нас только собиралась выйти первая кассета, и мы сидели в песочнице с товарищем и ждали, пока откроется дверь в квартиру, в которую мы шли. И попутно прикалывались, что вот теперь мы такие попсовые, у нас выходит кассета, и мы больше не под забором, а вообще на заборе и даже выше. И поэтому такая песня получилась, но она абсолютно шуточная. А что это, если не рок-н-ролл, это и есть рок-н-ролл! А какие им мрачные мысли лезут в голову в этом дождливом городе, я даже не знаю. Кстати, в Питере очень даже [хорошо] с рок-н-роллом: приезжаешь, все на ушах и сразу пляшут.

Беседовала Елизавета Чукреева