Анна Герасимова, или просто Умка, – одна из самых харизматичных российских рок-н-ролл-вумен и лидер группы «Умка и Броневик» – на днях посетила Нью-Йорк. Ее песни уже давно стали классикой в России, а совсем недавно Умка записала в Калифорнии виниловую пластинку, рассчитанную и на американскую публику.
Лет двадцать пять назад она колесила автостопом по всему Союзу, пела у костров, на улицах, на квартирах друзей, – а вот сегодня есть возможность иногда делать то же самое в Америке. Первая популярность пришла к певице, когда она объехала автостопом весь Советский Союз, исполняя свои песни на квартирах у друзей. Сегодня Умка колесит по Америке и делает то же самое. Кроме Нью-Йорка она дала концерты в Бостоне и Чикаго. Песни Умка поет на русском языке, она уверена, что в рок-музыке главное не тексты, а интонация и посыл. Многих американцев, попавших на концерты, эти песни цепляют ничуть не меньше, чем русскоязычную аудиторию. Впрочем, это неудивительно: ее музыка очень близка по духу американской контркультуре 60–70-х годов.
Когда-то Умку вдохновили идеалы хиппи и битников. Профессиональный лингвист, она автор диссертации на тему авангардной поэзии и первого в России перевода романа «Бродяги Дхармы» американского битника Джека Керуака. В Нью-Йорке Умка дала акустический концерт в манхэттенском «Книжном магазине № 21», организатором которого выступила самостоятельно. После концерта певица рассказала о своих впечатлениях об Америке в эксклюзивном интервью «Новому русскому слову».
– Умка, почему вы сами решили сделать концерт? Не доверяете организаторам?
– Это такой традиционный нью-йоркский концерт – прощальный вечер для друзей в «Книжном магазине номер 21». Мы здесь уже много раз играли. Что значит «решила сама»? Я вообще очень многое делаю сама, почти все. Позвонила людям, которые работают в этом магазине, договорилась в очередной раз, без всяких проблем, на дружеской основе. Мне никто ничего не организует, ну разве что очень редко. Самой проще, по
крайней мере я точно знаю, что когда что-то делаю сама, никто не будет виноват, если получится не так, как задумано.
– Я слышала, что последние альбомы вы записываете в Америке. Вам больше нравится записываться здесь?
– На самом деле немножко не так. Мы в прошлом году записали в
Сан-Франциско пластинку, настоящую виниловую пластинку, и сейчас ее возим по всему миру, так сказать. В Европу, в Израиль возили, по России и Украине, конечно, прежде всего. По Америке вот возим потихонечку. Здесь ее меньше покупают, потому что нами пока больше интересуется русскоязычная публика. Эти люди, уезжая, конечно, не брали с собой виниловые вертушки, а здесь покупать уже не стали, не до того было. Хотя пластинка сделана специально на Америку, там внутри целое предисловие мое на английском, переводы песен – пою-то я, естественно, по-русски. Кстати, как показывает практика, американцы, если попадают на концерт или слушают пластинку, врубаются ничуть не хуже, чем те, кто понимает слова.
Я не могу сказать, чтобы нам как-то ужасно нравилось записываться в Америке, но, конечно, это интересный опыт. Особенно когда постепенно они начинают понимать нас, а мы их. Тут даже дело не в языке, язык-то я знаю, а в чем-то другом. Нам повезло, мы работали с замечательными профессионалами, при этом просто хорошими людьми. Хотя поначалу было очень нервно, тем более что времени на запись было совсем мало, всего
несколько дней, так уж получилось.
– Я знаю, что в 80-х годах вы вращались в хиппи-кругах. А здесь, в Америке, вы встречали настоящих хиппи или они уже вывелись все?
– Дело в том, что местные хиппи почти на целое поколение старше нас. То есть, по-хорошему, они нам в родители годятся. Наш 86-й, как мы тогда врубались, был перевернутый 68-й. Сейчас, конечно, все другое, остались какие-то люди, даже в немалых количествах, которые любят ту музыку, одеваются в том стиле, какие-то те же ценности для них актуальны, и много среди них молодежи, которой, в свою очередь, годимся в родители мы. И у нас, и в Америке, и в Европе много таких, это особенно было модно несколько лет назад, неохиппи как бы, всякие экологические лагеря, индийские цветные шмотки, музыка соответствующая. Но встречали мы здесь и настоящих тех самых, из бывших, они именно такие, как надо, какими мы их себе представляли, и с некоторыми мы здорово подружились.
– Сегодня из молодежных субкультур кто ближе всего к идеалам хиппи? Кто на концерт приходит?
– Ой, я не стала бы так ставить вопрос. Приходят все, кому интересна такая музыка. Тут «идеология» совершенно не важна. Это просто должны быть нормальные люди, не зашоренные, свободные. А выглядеть они могут как угодно. Я вообще против навешивания ярлыков и деления людей на «молодежные движения» и прочие тренды. Это делается отчасти даже
нарочно, чтобы любое движение, направленное на высвобождение личности из-под тотального контроля, из рамок истеблишмента, сделать сначала «модой», приручить, а потом пускай оно выходит из моды и быстренько на смену пластмассовым хиппи приходят пластмассовые панки, ну и так далее.
– Похоже на эксперимент культового в определенных кругах журнала «Афиша», когда сначала объявили модным движение «хипстеров», а потом сами же и развенчали.
– Я никогда об этом эксперименте не слышала, но, видимо, это как раз была попытка построить модель вот такого развития и самоуничтожения молодежной субкультуры. Просто у людей были совершенно другие заботы в этот момент. Поэтому, видимо, эксперимент как-то не прозвучал. Если даже я об этом ничегошеньки не знаю…
– Вы же тоже себя ассоциировали с хиппи…
– Секундочку. Я ничего ни с чем не ассоциировала. Во времена моей так называемой молодости, или – как сказать? первой молодости? ха-ха… ну вот, тогда хипповали совершенно все, ну то есть кто не был примерным комсомольцем. Вот и все, собственно.
– Скажите, вам Америка близка по духу? Есть
чувство, что это страна неограниченных возможностей?
– Она нам очень даже близка, здесь же в основе менталитета лежит наша любимая музыка. Насчет возможностей не знаю, может быть, раньше так было, сейчас иногда кажется, что, наоборот, здесь все довольно жестко регламентировано, шаг в сторону – побег. Особенно насчет работы, жилья и так далее, всего, что волнует обычного человека. Поскольку мы и дома живем в режиме перекати-поля, нас это как бы не касается, но вот именно для такого перекати-поля, как я, мне кажется, тут меньше возможностей, чем там. Тут, видите ли, законы не просто есть, они работают, а у нас в каждом заборе по двадцать дырок, куда можно с легкостью пролезть.
– Получается, в Америке только иллюзия свободы?
– Ничего подобного. Свобода вообще внутри человека, а не снаружи. Здесь, ясное дело, ее значительно лучше ощущаешь, чем там. Традиции другие, понимаете ли.
– Дружите с американскими музыкантами?
– Дружим. Вот, например, в прошлый раз в Салеме (Орегон) здорово дружили, у нас там целая компания друзей – те самые «старые хиппи», про которых вы спрашивали, нас познакомили, уже довольно давно. Играли совместный рок-концерт, а на следующий день блюзовый джем. Ощущение невероятное, просто счастье. Думаю, дальше будет больше. Просто,
видите, нас никто тут не «крутит», собственно, как и дома, мы все
делаем себе сами. Поэтому результат, может быть, со стороны не кажется поразительным, но он настоящий, не дутый – как органические овощи, например: они не такие огромные и красивые, как химические, зато настоящие.
– Пару лет назад я читала интервью с вами, вы там говорили, что, если захочешь, мир станет пластичным, сегодня ты в Америке, завтра в Бразилии… Вы и сегодня верите, что пространство может быть пластичным?
– Слово «пластичный» мне тут совершенно непонятно. Но то, что
пространство становится более доступным, – это факт.
– И во многом благодаря интернету? Можно сказать, что сейчас переживаете новую волну популярности благодаря Сети?
– Мы с Сетью взаимодействуем довольно давно. Я некоторое время сопротивлялась, просто потому, что вообще в принципе не люблю всякие механизмы и приспособления, вплоть до чеснокодавилки. Пару лет потормозила, а потом типа согласилась. И оказалось, что мои друзья уже зарезервировали и держали на этот случай домен umka.ru, и заполнить его контентом было уже совсем просто. Лет двенадцать назад это произошло. У меня многократно потом пытались этот домен перекупить, название-то красивое, удобное, но теперь-то уж фигушки. Там все альбомы выложены, стишки, переводы, биографию я собственную написала
на обоих языках и дополняю по мере поступления. Про волну популярности я бы не стала говорить, это все же слишком смелое заявление по отношению к нам. Но то, что про нас сейчас благодаря Интернету знает гораздо больше народу, чем в восьмидесятых, – это факт.
Беседовала Анастасия Орлянская
Фото Михаил Свердлов